В центре обсуждения - тексты Александра Грина "Крысолов" и "Фанданго". Ведущий гостиной Павел Прохоренко предложил рассмотреть творчество Грина в контексте уже прочитанного и определить ему место в своем читательском сознании. Возникли имена Гофмана, Кафки, Бальзака, кого-то еще, и тут возник первый сюжет для спора: как читать текст? Один способ - резонансное чтение, "коллажное", когда текст постоянно отсылает к другим текстам, аналитически разлагается на составляющие и сигнализирует жанровой принадлежностью. Другой способ - очароваться текстом, довериться ему, скользить вместе с героем в водовороте образов.
Тем более, что гриновские тексты пронизаны темами лабиринта, двоемирия, тайны, мерцания сна и яви. Даже жанр превращается на глазах - в "Крысолове" он вначале по-достоевски реалистичен, потом гипнотизирует сюрреалистическими образами и в конце становится сказкой.
Персонажи Грина попадают в сложное многомерное пространство, в котором сходятся, переплетаясь, несколько реальностей. Герой "Крысолова", к примеру, находится в постоянном переходе от болезненной бессознательности к голодному бреду, от кристальной ясности мысли к провалам в памяти и восстановлению произошедших с ним событий как-бы наблюдая за собой со стороны. И, поддерживая эту игру, мир вертится вокруг него, подставляя то одно, то другое свое лицо.
Субъект скользит от образа к образу и неизвестно где окончательная реальность. Так и читатель Грина то проваливается в его мир, захваченный фасцинативными превращениями, то пробирается сквозь структуры текста, следя за узлами его смыслов.
Когда герой заканчивает свою историю, остается ли он в стихии воображения, перекраивающего мир по-своему, или, очнувшись, всматривается в привычное окружающее и соглашается с ним?
Комментариев нет:
Отправить комментарий