27 апеля Дмитрий Скворцов, магистрант философии, предложил нашему вниманию фильм Д. Ароновского «П». Те, кто смотрел другие работы этого режиссера, в том числе новый нашумевший фильм «Черный Лебедь», уловит своеобразную проблематику, свойственную именно Ароновскому. Можно предположить, что интерес зрителей к его работам обусловлен архетипикой, которая прослеживается в творчестве режиссера. «П», по мнению Дмитрия, основан на одном из наиболее мощных архетипов – архетипе Солнца, и он причудливо высветился, заиграл за счет исполненности фильма в ч/б эстетике. Во время обсуждения фильма привлекла всеобщее внимание так называемая гранж - "грязная" - эстетика: ее функциональность обнаружили в специфике современного Ароновскому поколения, которым овладела тотальная скука, и одним из способов их расшевелить является "удар" по телесности и эмоциям. Фильм понравился за счет выбранной проблематики - процесса индивидуации через решение творческой задачу главного героя.
А. Торопова
понедельник, 16 мая 2011 г.
Философия права
20 апреля в рамках Интеллектуальных Сред выступили с докладами Пермяков Ю. Е. - доцент кафедры теории и истории государства и права, международного права Самарского госуниверситета и Касаткин С.Н. - кандидат юридических наук, доцент Самарской гуманитарной академии. Касаткин изучает работы представителя аналитической юриспруденции Герберта Харта. Докладчик широко осветил поле проблем, которым занимается Харт, в частности это критика юридического языка, множественность типов суждения, отличие физического действия от действия словесного и т.д. Подробнее хотелось бы остановиться на выступлении Юрия Евгеньевича "Право за пределами юридического". С самого начала он заинтриговал публику, заявив, что будет говорить о том, что его беспокоит, а именно: чем занимается юридическая наука? Любая наука начинается с аксиом, которые привносят порядок. И уникальность юридической науки в том, что она полностью построена на собственных мифологемах, которые не отрефлексированы. Если наукам свойственно заниматься описаниями реальности, то юридическую науку интересует не то, что истинно, а то что правильно - и в этом ее уникальность. Конечно, возникало множество вопросов по поводу сказанного, и докладчик пояснял свою мысль, либо - что бывает крайне редко у выступающих - честно признавался, что сейчас не знает ответа. Напоследок хочется написать наиболее запомнившиеся тезисы: "Философия права - это умение сосуществовать со злом", "Бороться с терроризмом нельзя не будучи террористом, поскольку правило всегда уменьшает выбор".
А. Торопова
А. Торопова
вторник, 19 апреля 2011 г.
Философия науки
13 апреля состоялся семинар по философии науки. М.П. Харламов, д. ф.-м. наук представил сообщение на тему «Нелинейность. Бифуркация. Управление».
Говоря о нелинейных процессах, докладчик обратил внимание на то, что их можно не измерять а моделировать, перейдя от конкретных чисел к абстрактным. Так возникает фазовый метод. Здесь система описывается набором чисел и мыслится в n-мерном пространстве. Конкретные числа заменяются графиками скорости, которая выглядит по-разному в разных направлениях, в зависимости от количества показателей и измерений.
При этом, если к линейному движению добавляется противостоящее ему сколь угодно малое движение, в системе возникает неустойчивое положение, превращающееся затем в устойчивый цикл. Так осуществляется бифуркация: резкое качественное изменение характеристики системы при ее малом изменении. Измерение этого изменения – малого изменения параметров – зависит от понимания того что такое «близко» и «далеко» для этой системы и что представляет собой качественное изменение системы. Бифуркация наступает, когда мы нашли такой параметр (разделяющий), близко от которого находятся два различных состояния системы. Необходимо логически найти разделитель.
При малом изменении состояния системы ее цикл может удлиниться: на основе этого феномена было открыто превращение поступательно-возвращательного движения в круговое. На этом построена работа поршневого двигателя.
Лектор продемонстрировал множество примеров качественного нелинейного изменения системы при малом изменении параметров. На основании их изучения были выстроены модели измерения таких процессов.
С точки зрения непрерывной деформации объектов их изучает топология – здесь важнейшее место занимает окружность, или, для пространства с большей размерностью, фигура «тор». Во всех динамических системах логика деформации тора играет решающую роль. Она же приводит к пространственным парадоксам – например, при движении по бесконечному тору (ленте Мебиуса) возвращение в изначальную точку происходит с изменением пространственной ориентации.
Говоря о нелинейных процессах, докладчик обратил внимание на то, что их можно не измерять а моделировать, перейдя от конкретных чисел к абстрактным. Так возникает фазовый метод. Здесь система описывается набором чисел и мыслится в n-мерном пространстве. Конкретные числа заменяются графиками скорости, которая выглядит по-разному в разных направлениях, в зависимости от количества показателей и измерений.
При этом, если к линейному движению добавляется противостоящее ему сколь угодно малое движение, в системе возникает неустойчивое положение, превращающееся затем в устойчивый цикл. Так осуществляется бифуркация: резкое качественное изменение характеристики системы при ее малом изменении. Измерение этого изменения – малого изменения параметров – зависит от понимания того что такое «близко» и «далеко» для этой системы и что представляет собой качественное изменение системы. Бифуркация наступает, когда мы нашли такой параметр (разделяющий), близко от которого находятся два различных состояния системы. Необходимо логически найти разделитель.
При малом изменении состояния системы ее цикл может удлиниться: на основе этого феномена было открыто превращение поступательно-возвращательного движения в круговое. На этом построена работа поршневого двигателя.
Лектор продемонстрировал множество примеров качественного нелинейного изменения системы при малом изменении параметров. На основании их изучения были выстроены модели измерения таких процессов.
С точки зрения непрерывной деформации объектов их изучает топология – здесь важнейшее место занимает окружность, или, для пространства с большей размерностью, фигура «тор». Во всех динамических системах логика деформации тора играет решающую роль. Она же приводит к пространственным парадоксам – например, при движении по бесконечному тору (ленте Мебиуса) возвращение в изначальную точку происходит с изменением пространственной ориентации.
вторник, 12 апреля 2011 г.
Философия культуры
6 апреля прошел семинар из цикла «Философия культуры». Свой доклад «Будущее гуманитарных наук: колючая проволока научности» представил Павел Прохоренко, преподаватель РГСУ (г. Москва), руководитель научно-образовательного общества "Интеллектуальный клуб".
Речь шла об известном противопоставлении humanities и science – гуманитарных и естественных наук, что составляет главную проблему для гуманитаристики, приводя к ее институциональной закрытости. Говоря о научности какого-либо исследования, всегда имеют ввиду следующие пункты:
-научная новизна;
-метод;
-цели и задачи;
-практическую ценность.
В гуманитарных науках могут возникать проблемы в связи с этими пунктами. Дело в том, что гуманитарная сфера – это пространство рискованного мышления, где проектируются новые проблемы и вопросы. Гуманитарные науки должны стремиться к альтернативному объяснению реальности. Это подразумевает отдаленность от практической повседневности. Принцип научности, однако, мешает этому.
Гуманитарные науки в конце ХХ века воспринимаются с приставкой “пост-“, поэтому, для того чтобы избавиться от финализма и завершенности, необходим радикальный переход от конечности к начальности, возвращение к тому, что запрещается постмодерном – метафизике, утопии и пр.
Вместо поглощающих «черных дыр» постмодерна необходим поиск «белых дыр», источающих новые идеи.
Итак, цель гуманитарных наук – мышление, а инструментом является знание. Задача их – построение новых понятий, знаков, образов человека. Человековедение неотделимо от человекотворчества.
Речь шла об известном противопоставлении humanities и science – гуманитарных и естественных наук, что составляет главную проблему для гуманитаристики, приводя к ее институциональной закрытости. Говоря о научности какого-либо исследования, всегда имеют ввиду следующие пункты:
-научная новизна;
-метод;
-цели и задачи;
-практическую ценность.
В гуманитарных науках могут возникать проблемы в связи с этими пунктами. Дело в том, что гуманитарная сфера – это пространство рискованного мышления, где проектируются новые проблемы и вопросы. Гуманитарные науки должны стремиться к альтернативному объяснению реальности. Это подразумевает отдаленность от практической повседневности. Принцип научности, однако, мешает этому.
Гуманитарные науки в конце ХХ века воспринимаются с приставкой “пост-“, поэтому, для того чтобы избавиться от финализма и завершенности, необходим радикальный переход от конечности к начальности, возвращение к тому, что запрещается постмодерном – метафизике, утопии и пр.
Вместо поглощающих «черных дыр» постмодерна необходим поиск «белых дыр», источающих новые идеи.
Итак, цель гуманитарных наук – мышление, а инструментом является знание. Задача их – построение новых понятий, знаков, образов человека. Человековедение неотделимо от человекотворчества.
пятница, 8 апреля 2011 г.
30 и 31 марта в рамках проекта "Интеллектуальные Среды" состоялась необычная встреча с Александром Леонидовичем Львовым, антропологом и этнологом Европейского Университета, специалистом по антропологии религии и антропологии грамотности. Буквально на днях вышла его монография "Соха и Пятикнижие", посвященная культурной традиции русских иудействующих (субботников) второй половины XVIII–XX в. Монография основана на результатах полевых исследований, проводившимися в пяти регионах. И примечательно то, что одним из таких регионов была Волгоградская область, которую сам Львов выделял как источник особого, уникального материала для его книги, оказавший сильное влияние на его исследование.
В эти два дня Львов провел две лекции под общим названием "Русские иудействующие как текстуальное сообщество ". Он показал, что исследование секты субботников - это частное исследование широких проблем, в частности, текстуальность и текстуальное сообщество - это довольно новые понятия, чьи значения докладчик на протяжении своего выступления постоянно пояснял и уточнял.
Лекции оказались довольно насыщенными и увлекательными, докладчик приводил множество исторических документов - редких и уникальных по содержанию, например, письма русских сектантов.
Львов рассказывал о роли текста в жизни крестян, о его власти и сакральной силе; довольно подробно рассматривал механизмы использования письменных текстов крестьянами и, в особенности, субботниками. Выступление Львова в целом позволило представить картину религиозной и политической жизни текстуальных сообществ, провести границу между ними и этническими и конфессиональными и пр. группами.
Эта встреча была крайне увлекательной, и казалось, что отведенных часов явно не хватило для раскрытия всей полноты проблематики.
В эти два дня Львов провел две лекции под общим названием "Русские иудействующие как текстуальное сообщество ". Он показал, что исследование секты субботников - это частное исследование широких проблем, в частности, текстуальность и текстуальное сообщество - это довольно новые понятия, чьи значения докладчик на протяжении своего выступления постоянно пояснял и уточнял.
Лекции оказались довольно насыщенными и увлекательными, докладчик приводил множество исторических документов - редких и уникальных по содержанию, например, письма русских сектантов.
Львов рассказывал о роли текста в жизни крестян, о его власти и сакральной силе; довольно подробно рассматривал механизмы использования письменных текстов крестьянами и, в особенности, субботниками. Выступление Львова в целом позволило представить картину религиозной и политической жизни текстуальных сообществ, провести границу между ними и этническими и конфессиональными и пр. группами.
Эта встреча была крайне увлекательной, и казалось, что отведенных часов явно не хватило для раскрытия всей полноты проблематики.
23 марта состоялся семинар по философии права. Задорин В.В., канд. филос. наук, доцент кафедры философии и культурологии ВАГС в роли докладчика предложил нашему вниманию доклад «Категории гегелевской философии права». Примечательно, что Задорин - один из немногих, кого можно назвать специалистом по философии Гегеля: в 1999 году он защитил диссертацию «Философия антропологии Гегеля» в Санкт-Петербурге.
Задорин в самом начале отметил важность темы, указав на то, что гегелевская философия права оказала немалое влияние, в первую очередь, на отечественную философию права, причем двойное — сначала в 19 веке непосредственно, а после опосредованно через тексты Маркса.
Для обзора гегелевских категорий он выделил три базовых произведения - «Философская пропедевтика» для учеников младших, средних и старших классов. Чтобы понять ясно мысль Гегеля, нам порекомендовали произведение именно для младших классов.
Докладчик помог аудитории составить представление о гегелевской философии права через обзор основных гегелевских тем, в частности, учения о философии духа, объективном духе, через различие спекулятивного и диалектического методов Гегеля, гегелевскогое понимание человека, практического сознания, морали, нравственности и т.д. После лекции состоялась оживленная дискуссия, что лишний раз доказывает актуальность философских идей Гегеля.
Задорин в самом начале отметил важность темы, указав на то, что гегелевская философия права оказала немалое влияние, в первую очередь, на отечественную философию права, причем двойное — сначала в 19 веке непосредственно, а после опосредованно через тексты Маркса.
Для обзора гегелевских категорий он выделил три базовых произведения - «Философская пропедевтика» для учеников младших, средних и старших классов. Чтобы понять ясно мысль Гегеля, нам порекомендовали произведение именно для младших классов.
Докладчик помог аудитории составить представление о гегелевской философии права через обзор основных гегелевских тем, в частности, учения о философии духа, объективном духе, через различие спекулятивного и диалектического методов Гегеля, гегелевскогое понимание человека, практического сознания, морали, нравственности и т.д. После лекции состоялась оживленная дискуссия, что лишний раз доказывает актуальность философских идей Гегеля.
Философия науки
16 марта состоялся очередной семинар из цикла «Философия науки». Доклад «Достоверность исторических реконструкций в археологии» представил доктор исторических наук, зав. кафедрой археологии ВолГУ А.С. Скрипкин.
Говоря о специфике археологии, он отметил, что от истории ее отделяет иной тип источников: вещественные (в истории – письменные). Такие артефакты сопровождают человечество с начала его деятельности – 2-3 млн. лет. Письмо же возникает лишь на рубеже 4-3 тыс. до н.э. При этом и здесь археология не теряет своего значения. Единого верхнего рубежа компетентности археологии не существует – он определяется всегда факторами забвения и разрыва традиции.
Предмет археологии – непосредственно данные вещественные источники, посредники между исследователем и прошлым. Насколько полно источники отражают объективность прошлого? Понятно, что о полной адекватности нельзя говорить, так как даже вчерашний день не восстановим в полном объеме. Во-первых, на источники влияет время. Во-вторых, памятники могут быть очень односторонними. В третьих, всегда влияет субъективный фактор – сам процесс археологических раскопок.
Кабинетная работа сегодня гораздо важнее раскопок. Только в ХХ веке началась критика источников, тогда как раньше они полагались объективно отражающими реальность.
Каковы сегодня возможности для полноты археологического знания?
Предметные источники необходимо превращать в систему понятий. Этим занимается дескриптивная археология. Существует также проблема быстрого накопления материалов и необходимости их анализа. Археология обратилась к компьютерной технике, но, так как она не работает с понятиями, возникла проблема разработки кода. Сегодня созданы обширные банки данных с поисковыми системами.
Исследователь в археологии имеет дело с двойным разрывом: в традиции и между миром вещей и миром идей. Этот двойной разрыв – главная специфика археологических источников.
Для наиболее полной интерпретации источников археология использует этнографические материалы, методы исторических реконструкций. Археология сотрудничает с геологией, физикой, в раскопках участвуют антропологи, археозоологи, палеопатологи, почвоведы. При этом информация все еще продолжает теряться.
Говоря о специфике археологии, он отметил, что от истории ее отделяет иной тип источников: вещественные (в истории – письменные). Такие артефакты сопровождают человечество с начала его деятельности – 2-3 млн. лет. Письмо же возникает лишь на рубеже 4-3 тыс. до н.э. При этом и здесь археология не теряет своего значения. Единого верхнего рубежа компетентности археологии не существует – он определяется всегда факторами забвения и разрыва традиции.
Предмет археологии – непосредственно данные вещественные источники, посредники между исследователем и прошлым. Насколько полно источники отражают объективность прошлого? Понятно, что о полной адекватности нельзя говорить, так как даже вчерашний день не восстановим в полном объеме. Во-первых, на источники влияет время. Во-вторых, памятники могут быть очень односторонними. В третьих, всегда влияет субъективный фактор – сам процесс археологических раскопок.
Кабинетная работа сегодня гораздо важнее раскопок. Только в ХХ веке началась критика источников, тогда как раньше они полагались объективно отражающими реальность.
Каковы сегодня возможности для полноты археологического знания?
Предметные источники необходимо превращать в систему понятий. Этим занимается дескриптивная археология. Существует также проблема быстрого накопления материалов и необходимости их анализа. Археология обратилась к компьютерной технике, но, так как она не работает с понятиями, возникла проблема разработки кода. Сегодня созданы обширные банки данных с поисковыми системами.
Исследователь в археологии имеет дело с двойным разрывом: в традиции и между миром вещей и миром идей. Этот двойной разрыв – главная специфика археологических источников.
Для наиболее полной интерпретации источников археология использует этнографические материалы, методы исторических реконструкций. Археология сотрудничает с геологией, физикой, в раскопках участвуют антропологи, археозоологи, палеопатологи, почвоведы. При этом информация все еще продолжает теряться.
воскресенье, 13 марта 2011 г.
Философия культуры
2 марта состоялся семинар "Философия культуры" на тему «Архитектура смысла или смысл как функция архитектуры». Янушкина Ю.В., кандидат архитектуры (ВолГАСУ) и Макаров А.И., доктор философских наук (ВолГУ), представили свои сообщения для обсуждения.
Предварила семинар фраза из Витрувия: «Архитектор должен быть человеком грамотным, умелым рисовальщиком, изучать геометрию, всесторонне знать историю и внимательно слушать философов».
По мысли первого докладчика, Ю.В. Янушкиной, одна из основных функций архитектуры – создание смысла. И с точки зрения смысла творческие задачи решать сложно: необходимо не выдумывать архитектуру самостоятельно, но «слушать место», обращать внимание на то, что оно предлагает само.
Архитектурная форма, как и иные образцы искусства, как формулы науки и философии – это всегда отпечаток определенного способа мышления. При этом основной инструмент работы в архитектуре – символ. С его помощью решается проблема границы: между внутренним и внешним, сакральным и профанным. Проблема пространства – это основа всякого мышления и пространство осмысляется в современных когнитивных подходах с помощью метафор вместилища, пути и цели, части и целого, центра и периферии. Архитектурная интерпретация этих метафор – социальное соглашение о смысловой реальности культуры.
Традиционным в архитектуре является воспроизводство образца из установленной символической модели: например, храм как образ мира и строительство храма как космогония. Архитектура – это манифестация культурой своего понимания принципов мироустройства. В этом смысле архитектура есть средство манипулирования сознанием и установления его границ. Она артикулирует желаемую смысловую реальность.
Общая структура архитектурных образов может быть видна на двух уровнях:
- глубинный слой представляют собой инвариантные константы преодоления границ (дом, храм, город), места и пути;
- поверхностный слой – конкретные трансформации этих типов и индивидуальные интерпретации архитектора.
Таким образом, архитектурное смыслообразование – это всегда динамика ментальных пространств, смыслов и форм архетипов и меняющегося языка времени.
Кроме того, можно выделить еще несколько смысловых слоев:
- логический, связанный с полаганием множества идей предела;
- грамматический, как конкретное выражение идей предела на пересечении архетипов и новых форм;
- ритуально-символический.
Сегодня трактовка архитектуры как космоса сменилась множественными концепциями. В их основе лежат индивидуальная игра, риторический эффект и сплошное поле переноса значений. Эта ситуация характеризуется теоретическим хаосом.
Возможность нового объединения – в идее всеобщего мифа. Миф более глубок, чем вербально артикулированная идеология: архитектура также довербальна. В связи до-словесного и словесного может быть найдена новая целостность концептуальной организации пространства.
Второй докладчик – А.И. Макаров – обратил внимание на то, что сакральные архитектурные объекты обладают способностью реального благотворного воздействия на сознание. Однако, необходимо единство пространственной организации места и воспринимающего его сознания. Архитектор создает такие объекты, так как знает организацию сознания, будучи частью коллектива его носителей.
Изначально архитектура создана с целью гармонизации социального контекста – снятия конфликтности. Контексты бывают:
- прошлого (история);
- настоящего (наличная ситуация);
- будущего (фантазия).
В идеале все эти три контекста должны быть соединены. Город проектируется с учетом истории, утилитарной прагматики и проективного мышления. Все времена становятся изоморфными. Но для этого нужно иметь солидарное общество, живущее в едином мифе. Это классическая ситуация.
В постклассике ведется работа только с одним контекстом. Конец ХIХ – начало ХХ вв. – это деятельность в контексте историческом, в ущерб современности – эклектика. Модерн – переходная форма между эклектикой и авангардом – работа с наличной ситуацией, когда центральным символом становится буржуазный особняк. Наконец, авангард – работа с контекстом будущего, с утопией, сопротивляющейся наличному. Современность представляет собой совокупность подходов, также взаимоисключающих друг друга работой лишь с одним контекстом.
Итак, соединение времен возможно посредством мифа, иначе – ловушка дисгармонии. Возможность учитывать все контексты - в средовом подходе.
Предварила семинар фраза из Витрувия: «Архитектор должен быть человеком грамотным, умелым рисовальщиком, изучать геометрию, всесторонне знать историю и внимательно слушать философов».
По мысли первого докладчика, Ю.В. Янушкиной, одна из основных функций архитектуры – создание смысла. И с точки зрения смысла творческие задачи решать сложно: необходимо не выдумывать архитектуру самостоятельно, но «слушать место», обращать внимание на то, что оно предлагает само.
Архитектурная форма, как и иные образцы искусства, как формулы науки и философии – это всегда отпечаток определенного способа мышления. При этом основной инструмент работы в архитектуре – символ. С его помощью решается проблема границы: между внутренним и внешним, сакральным и профанным. Проблема пространства – это основа всякого мышления и пространство осмысляется в современных когнитивных подходах с помощью метафор вместилища, пути и цели, части и целого, центра и периферии. Архитектурная интерпретация этих метафор – социальное соглашение о смысловой реальности культуры.
Традиционным в архитектуре является воспроизводство образца из установленной символической модели: например, храм как образ мира и строительство храма как космогония. Архитектура – это манифестация культурой своего понимания принципов мироустройства. В этом смысле архитектура есть средство манипулирования сознанием и установления его границ. Она артикулирует желаемую смысловую реальность.
Общая структура архитектурных образов может быть видна на двух уровнях:
- глубинный слой представляют собой инвариантные константы преодоления границ (дом, храм, город), места и пути;
- поверхностный слой – конкретные трансформации этих типов и индивидуальные интерпретации архитектора.
Таким образом, архитектурное смыслообразование – это всегда динамика ментальных пространств, смыслов и форм архетипов и меняющегося языка времени.
Кроме того, можно выделить еще несколько смысловых слоев:
- логический, связанный с полаганием множества идей предела;
- грамматический, как конкретное выражение идей предела на пересечении архетипов и новых форм;
- ритуально-символический.
Сегодня трактовка архитектуры как космоса сменилась множественными концепциями. В их основе лежат индивидуальная игра, риторический эффект и сплошное поле переноса значений. Эта ситуация характеризуется теоретическим хаосом.
Возможность нового объединения – в идее всеобщего мифа. Миф более глубок, чем вербально артикулированная идеология: архитектура также довербальна. В связи до-словесного и словесного может быть найдена новая целостность концептуальной организации пространства.
Второй докладчик – А.И. Макаров – обратил внимание на то, что сакральные архитектурные объекты обладают способностью реального благотворного воздействия на сознание. Однако, необходимо единство пространственной организации места и воспринимающего его сознания. Архитектор создает такие объекты, так как знает организацию сознания, будучи частью коллектива его носителей.
Изначально архитектура создана с целью гармонизации социального контекста – снятия конфликтности. Контексты бывают:
- прошлого (история);
- настоящего (наличная ситуация);
- будущего (фантазия).
В идеале все эти три контекста должны быть соединены. Город проектируется с учетом истории, утилитарной прагматики и проективного мышления. Все времена становятся изоморфными. Но для этого нужно иметь солидарное общество, живущее в едином мифе. Это классическая ситуация.
В постклассике ведется работа только с одним контекстом. Конец ХIХ – начало ХХ вв. – это деятельность в контексте историческом, в ущерб современности – эклектика. Модерн – переходная форма между эклектикой и авангардом – работа с наличной ситуацией, когда центральным символом становится буржуазный особняк. Наконец, авангард – работа с контекстом будущего, с утопией, сопротивляющейся наличному. Современность представляет собой совокупность подходов, также взаимоисключающих друг друга работой лишь с одним контекстом.
Итак, соединение времен возможно посредством мифа, иначе – ловушка дисгармонии. Возможность учитывать все контексты - в средовом подходе.
четверг, 17 февраля 2011 г.
Философия права
16 февраля состоялся семинар по философии права, на котором обсуждались проблемы правосознания.
Как выяснилось, тема довольно актуальна для представителей разных специальностей: философов, юристов, социологов, психологов, так как само понятие «правосознание» по сути междисциплинарно.
Два докладчика — наш гость Мордовцев А.Ю., доктор юридических наук, кандидат философских наук, профессор, зав. кафедрой теории государства и права Таганрогского института управления и экономики и Гуляихин В.Н., доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой социальной работы и педагогики ВолГу — признали актуальность проблем, касающихся правосознания, но высказали противоположные позиции насчет современного интереса к данной проблематике.
Гуляихин констатировал, что сегодня наблюдается деградация отечественных фундаментальных наук, нет социального заказа на их развитие, также нет интереса у студентов и аспирантов заниматься этими проблемами. Это приводит к тому, что становится невозможным развитие и прорывы в науке.
Сам Гуляихин — один из немногих, кто защитил докторскую диссертацию по философии права. Это было сделать нелегко, так как категориальный аппарат существенно устарел, понимание правосознания обычно укладывалось в примитивную двухчастную схему, включающую правовую идеологию (система юридических идей, правовых феноменов и т.д.) и правовую психологию (чувства и эмоции), которая пригодна, скорее, только для студенческого конспекта. Он предложил эту схему наполнить содержательно, разбив на 5 секторов (следует обратить внимание, что часть из них может принадлежать как к правовой идеологии, так и быть частью бессознательного):
I нормальное правосознание — совокупность перцептивных способностей человека
II логико-понятийный компонент
III аксиологическая оценка
В правовой психологии — 2 сектора:
IV личностное бессознательное
V коллективное бессознательное
Мордовцев отметил обратно пропорциональную ситуацию в Таганроге: повышенный интерес к теории гражданского государства и права, свыше 15 кандидатских диссертаций лично у него защитилось по этой тематике за последнее время. Но Мордовцев также согласился, что специалисты, занимающиеся правом, боятся любой «философизации» и «психологизации» и пытаются найти инновации внутри собственной области. Поскольку его интересует правовой менталитет, он отметил ряд проблем, касающихся этого аспекта правосознания. Наибольшие трудности связаны, конечно, с самим термином, его размытостью и неоднозначностью. Также Мордовцев обратил внимание на излишнее увлечение православизацией, - эта неоправданность состоит, как минимум, в том, что духовное и религиозное — это не одно и то же.
Оба выступления специалистов породили множество вопросов, большая часть которых имела отношение к субъекту правосознания и соотнесенности в нем сознательного и бессознательного начал.
Семинар показался интересным за счет рассмотрения проблемы с разных позиций — философа и юриста, велась довольно оживленная дискуссия. Каждый из присутствующих был носителем того или иного правосознания и чувствовал свою включенность в тему семинара.
А. Торопова
Как выяснилось, тема довольно актуальна для представителей разных специальностей: философов, юристов, социологов, психологов, так как само понятие «правосознание» по сути междисциплинарно.
Два докладчика — наш гость Мордовцев А.Ю., доктор юридических наук, кандидат философских наук, профессор, зав. кафедрой теории государства и права Таганрогского института управления и экономики и Гуляихин В.Н., доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой социальной работы и педагогики ВолГу — признали актуальность проблем, касающихся правосознания, но высказали противоположные позиции насчет современного интереса к данной проблематике.
Гуляихин констатировал, что сегодня наблюдается деградация отечественных фундаментальных наук, нет социального заказа на их развитие, также нет интереса у студентов и аспирантов заниматься этими проблемами. Это приводит к тому, что становится невозможным развитие и прорывы в науке.
Сам Гуляихин — один из немногих, кто защитил докторскую диссертацию по философии права. Это было сделать нелегко, так как категориальный аппарат существенно устарел, понимание правосознания обычно укладывалось в примитивную двухчастную схему, включающую правовую идеологию (система юридических идей, правовых феноменов и т.д.) и правовую психологию (чувства и эмоции), которая пригодна, скорее, только для студенческого конспекта. Он предложил эту схему наполнить содержательно, разбив на 5 секторов (следует обратить внимание, что часть из них может принадлежать как к правовой идеологии, так и быть частью бессознательного):
I нормальное правосознание — совокупность перцептивных способностей человека
II логико-понятийный компонент
III аксиологическая оценка
В правовой психологии — 2 сектора:
IV личностное бессознательное
V коллективное бессознательное
Мордовцев отметил обратно пропорциональную ситуацию в Таганроге: повышенный интерес к теории гражданского государства и права, свыше 15 кандидатских диссертаций лично у него защитилось по этой тематике за последнее время. Но Мордовцев также согласился, что специалисты, занимающиеся правом, боятся любой «философизации» и «психологизации» и пытаются найти инновации внутри собственной области. Поскольку его интересует правовой менталитет, он отметил ряд проблем, касающихся этого аспекта правосознания. Наибольшие трудности связаны, конечно, с самим термином, его размытостью и неоднозначностью. Также Мордовцев обратил внимание на излишнее увлечение православизацией, - эта неоправданность состоит, как минимум, в том, что духовное и религиозное — это не одно и то же.
Оба выступления специалистов породили множество вопросов, большая часть которых имела отношение к субъекту правосознания и соотнесенности в нем сознательного и бессознательного начал.
Семинар показался интересным за счет рассмотрения проблемы с разных позиций — философа и юриста, велась довольно оживленная дискуссия. Каждый из присутствующих был носителем того или иного правосознания и чувствовал свою включенность в тему семинара.
А. Торопова
2 февраля состоялась литературная гостиная посвященная роману Федора Кузьмича Сологуба «Мелкий Бес».
В самом начале ведущая, Анастасия Торопова, предложила поработать с текстом в несколько этапов: это позволило бы рассмотреть текст с нескольких ракурсов и дать возможность полноценно включиться в работу тем, кто не знаком с данным произведением.
Сначала ведущая предложила прочесть небольшой отрывок для того, чтобы 1) познакомить с текстом тех, кто не успел прочесть роман; 2) на основе данного отрывка ответить на вопрос: какие конкретные для участников смыслы открылись из прочтенного и аргументировать: через какие средства автор смог донести именно эти смыслы?
Во второй части ведущая дала биографическую справку о самом писателе, о создании романа, также дала собственную интерпретацию символики текста.
Третья часть включала в себя работу с конкретными отрывками из романа с целью ответить на основной вопрос вечера: что или кто является в романе мелким бесом? И почему нечисть в романе выступает именно как мелкое начало?
В итоге возникло несколько версий, одна из которых примерно заключается в следующем: это роман об аутизме, о человеке с размноженным Я: главный герой (Передонов) не может пробиться к другому, реальность для него закрыта, так как Ардальон Борисыч увлечен собственными фантазмами. А фантазмы, фантазия — это питательная среда для бесов (как сообщил присутствовавший
«специалист по демонологии»). Роман представлен как такой жизненный мир, в котором отсутствует привнесенное извне, и именно от этой стерильности сознания главный герой сходит с ума.
В качестве небольшого эксперимента пространство литературного вечера было украшено горящими свечами: огонь — один из главных символов романа, символ очищения и уничтожения — не расслаблял участников, скорее, наоборот, способствовал активной коллективной работе.
В самом начале ведущая, Анастасия Торопова, предложила поработать с текстом в несколько этапов: это позволило бы рассмотреть текст с нескольких ракурсов и дать возможность полноценно включиться в работу тем, кто не знаком с данным произведением.
Сначала ведущая предложила прочесть небольшой отрывок для того, чтобы 1) познакомить с текстом тех, кто не успел прочесть роман; 2) на основе данного отрывка ответить на вопрос: какие конкретные для участников смыслы открылись из прочтенного и аргументировать: через какие средства автор смог донести именно эти смыслы?
Во второй части ведущая дала биографическую справку о самом писателе, о создании романа, также дала собственную интерпретацию символики текста.
Третья часть включала в себя работу с конкретными отрывками из романа с целью ответить на основной вопрос вечера: что или кто является в романе мелким бесом? И почему нечисть в романе выступает именно как мелкое начало?
В итоге возникло несколько версий, одна из которых примерно заключается в следующем: это роман об аутизме, о человеке с размноженным Я: главный герой (Передонов) не может пробиться к другому, реальность для него закрыта, так как Ардальон Борисыч увлечен собственными фантазмами. А фантазмы, фантазия — это питательная среда для бесов (как сообщил присутствовавший
«специалист по демонологии»). Роман представлен как такой жизненный мир, в котором отсутствует привнесенное извне, и именно от этой стерильности сознания главный герой сходит с ума.
В качестве небольшого эксперимента пространство литературного вечера было украшено горящими свечами: огонь — один из главных символов романа, символ очищения и уничтожения — не расслаблял участников, скорее, наоборот, способствовал активной коллективной работе.
вторник, 15 февраля 2011 г.
9/02/11, Постмодернизм в праве
Девятого февраля лекцию "Постмодернизм в праве" прочел к.ю.н, Ю.Ю. Ветютнев. Прежде всего автор поразмышлял на тему постмодернизма в качестве мыслительной установки. В основном смысле постмодернизм понимает себя как преодоление модерна. Под модерном принято понимать состояние общества и мышления, характеризующееся упорядоченностью, рациональностью, системностью. Общество модерна - это организованный, целостный агрегат, устроенный вокруг некоего центра.
Классическая юриспруденция идально отвечает представлениям о классическом обществе. Это мышление, сложившееся в ХVII-XVIII вв., на базе римского права, но отошедшее от его постулатов. В основе этого мышления - образ центрированного пространства, которое строится по общепризнанным принципам, пационально познаваемым и подлежащим толкованию.
В конце 1960-х годов возникает феномен постмодернистской культуры. Один из теоретиков постмодерна, Ф. Лиотар, говорит о кризисе рассказа, о недоверии к метанарративу (как целостному описанию реальности, как, например, в теориях марксизма, фрейдизма, либерализма и т.д.) Принципом мышления теперь становится не сомнение, как в классической науке, а недоверие. Интенцией постмодернизма является стремление лишить сил объяснительных моделей, чтобы они перестали работать.
Кризис рассказа приводит к кризису социальной реальности. Это выражается в кризисе университета, философии, права (которое тоже базируется на доверии).
Взамен классической модели теперь предлагается децентрированная модель, отрицающая постоянно доминирующую силу. Целью критики становится власть, а также любые самостоятельные сущности, например, личность или целостное Я. Согласно Лиотару, "консенсус становится подозрительной ценностью". В нем всегда есть элементы насилия. Взамен предлагается система временных контрактов, которые подлежат постоянному расторжению и возобновлению.
Итак, становление постмодерна, как отметил лектор, происходит в условиях, во-первых, кризиса рацииональности после I и II мировых войн и, во-вторых, развития коммуникаций, которое приводит к пространственному соседству несовместимых культур. Возникает необходимость быть готовым к несоразмерностям.
Постмодернистское мышление поэтому критикует соразмерность, гармоничность, слаженность как насилие. Поощряются эклектизм и противоречивость в пространстве и времени. Идея последовательности базируется на бинарном мышлении, в то время как постмодернизм стремится к устранению дуального способа отношения к миру.
Различия в базовых ценностях модерна и постмодерна таковы:
единство - множество
согласие - возражение (Лиотар: "Говорить-значит бороться")
центр - периферия (акцент на меньшинства).
Базовая разметка реальности в постмодерне - не онтологическая и не гносеологическая, а аксиологическая, в основе лежит система ценностей. Главным методом становится деконструкция: анализ, имеющий целью обессиливание объекта. Предмет разоблачается, превращается в набор составных частей, нейтрализуется.
Далее лектор продемонстрировал как базовые принципы постмодерна проявляются в праве.
Принцип множества виден в теории правового плюрализма. Плюрализм здесь проявляется на двух уровнях. Во-первых, это идея, что разные народы имеют право развивать свои правовые культуры. Во-вторых, идея правового плюрализма внутри общества. В самом радикальном виде - сколько людей, столько и прав. Правовые теории признаются равнозначными относительно друг друга. Это выгодно для политической борьбы, для отстаивания локальных и этнических интересов. Правовой плюрализм действует также в революционной ситуации.
Принцип возражения находит воплощение в борьбе за гражданские права. Это связано со Школой критических правовых исследований в США. Мишенью критики становится либеральное государство, судебная система, образование и т.д. Самоцелью становится протест. Юридическое сообщество призывается к тому, чтобы встать в оппозицию государству. Право здесь трактуется как средство политического влияния.
Принцип периферии достаточно распространен в сфере юридической практики. До уровня развитой рефлексии о правовой системе этот принцип довела феминистская критика. Одним из тезисов этого направления мысли стало утверждение, согласно которому право само по себе - инструмент мужского господства. Все основные правовые институты созданы мужчинами и женщин в истории права нет. Кроме того, право рационально, объективно и абстрактно, а это свойства мужского мышления. Образом субъекта права, поэтому, является мужчина. Право, согласно этой концепции, понимается как псевдоуниверсальное и лицемерное. Фемиинистские варианты правовых принципов - антисексуализм, антииерархизм, андрогинизм. Мы видим здесь принцип периферии в постмодернистском правовом мышлении.
Итак, постмодерн влияет на область права так же как на иные социальные сферы. И влияние это, как отметил лектор, оставаясь пока не особенно решающим, будет усиливаться.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)